Типичные развивающиеся страны. Страны с переходной экономикой в азии
Читайте также
Стремительное движение по преобразованию стран с централизованным планированием в страны с рыночной экономикой спустя десять лет привело к тому, что одна группа стран приближается к финишной черте, другая застряла в разных пунктах на этом пути, а несколько стран едва сдвинулись с начальной точки. Некоторые страны Центральной и Восточной Европы (страны ЦВЕ) и страны Балтии стучатся в двери Европейского союза. Но во многих странах Содружества Независимых Государств (СНГ), в том числе в России, прогресс был неравномерным, и перспективы остаются туманными. (См. вставку 1, где дается классификация стран с переходной экономикой, применяемая в этом кратком тематическом обзоре.)
Дуализм продуктивных структур
Как и в развивающихся странах, переход сопровождается определенным дуализмом экономики. Дуализм между государственным сектором, который, как и во многих развивающихся странах, остается относительно важным и зарождающимся частным сектором. Дуализм между отраслями, пользующимися прямыми иностранными инвестициями и деятельностью, рост которых основан исключительно на внутренних ресурсах. В странах Центральной и Восточной Европы существует, например, сегментирование между экспортом, который извлекает выгоду из прямых и косвенных инвестиций. является относительно динамичным и местным сектором, который не выдерживает успехов в иностранной конкуренции.
Вставка 1. Классификация стран с переходной экономикой
|
Почему страны ЦВЕ и Балтии перегнали страны СНГ? И каков дальнейший путь России и других стран? Все эти важные вопросы освещаются в нижеследующих разделах. Главное внимание в основном тексте документа уделено странам с переходной экономикой в Европе и бывшем Советском Союзе, а изменения в Китае и странах с переходной экономикой, расположенных в Юго-Восточной Азии, обсуждаются лишь вкратце, но рассматриваются также во вставке 2 .
Венгрия, первая принимающая страна в регионе, открыла процесс приватизации для иностранных инвесторов. Доля иностранного капитала в экономике важна, как и во многих развивающихся странах. Дуализм между крупными и малыми предприятиями. Распределение по размерам предприятий в постсоциалистических экономиках является относительно бимодальным, при этом многие мелкие частные предприятия развиваются, а крупные промышленные предприятия унаследованы от прошлой системы. Однако недостаточное представительство средних фирм также действует во многих развивающихся странах.
II. Составляющие переходного процесса
Главные составляющие переходного процесса были определены сравнительно рано. Ими являются:
- Либерализация . Процесс освобождения большинства цен, чтобы они определялись свободными рынками, и снижения торговых барьеров, которые прерывали связь со структурой цен в странах с рыночной экономикой во всем мире.
- Макроэкономическая стабилизация . В первую очередь, это такой процесс, с помощью которого - после первоначального резкого повышения уровня инфляции вслед за либерализацией и высвобождением подавленного спроса - инфляция берется под контроль и с течением времени снижается. Эта работа требует дисциплинированного отношения к государственному бюджету и росту денежной массы и кредитов (то есть дисциплины в проведении бюджетной и денежно-кредитной политики), а также достижения устойчивого платежного баланса.
- Реорганизация и приватизация . Процесс создания жизнеспособного финансового сектора и реформирования предприятий в этих странах, чтобы они могли производить товары, которые можно было бы продавать на свободных рынках, и передачи их в частную собственность.
- Правовая и институциональная реформа . Эти реформы нужны для переориентирования роли государства в этих странах, установления правопорядка и проведения в жизнь соответствующей политики поддержки конкуренции.
Предполагалось, что либерализацию и стабилизацию макроэкономики можно провести довольно быстро, так же как и приватизацию небольших предприятий. На более позднем этапе переходного периода усилилась бы приватизация крупных предприятий, а также правовые и институциональные реформы, которые занимают больше времени.
Эти две стратегии поддерживают, особенно во-вторых, реализацию крупных производственных единиц. В странах с переходной экономикой спонтанное развитие частного сектора посредством создания новых видов деятельности в основном. Личные услуги, ремесла, ремонт, строительство или транспорт. Это небольшие капиталоемкие мероприятия с низкими барьерами для входа, конкурентоспособными, но защищенными от международной конкуренции, для чего минимальные требования к капиталу и квалификации. Эти характеристики напоминают определения в неформальном секторе Международной организации труда.
III. Обуздание инфляции и восстановление производства
В начале переходного процесса большинство экономистов соглашались с тем, что для запуска рыночных ценовых механизмов следует быстро приступить к либерализации и макроэкономической стабилизации, невзирая на экономические трудности, которые они могут создать. Существовало мнение, что лишения будут носить временный характер и будут менее суровыми, чем в том случае, если процесс растянулся бы во времени.
Хотя в странах с переходной экономикой существует много индивидуальных предпринимателей, следует отметить, что «некоторые случаи создаются, чтобы избежать их цель - выжить, а не получать прибыль, другие - предприятия, работающие неполный рабочий день». И здесь аналогия с неформальным сектором в развивающихся странах очевидна. выживание, создание рабочих мест в интересах тех, кто участвует, что противоречит логике прибыльности и накопления современного капиталистического сектора. Неформальный сектор растет из-за отсутствия рабочих мест в остальной экономике.
Таким образом переход к рыночной экономике в большинстве стран начался с быстрого освобождения цен от их искусственно низкого уровня, что немедленно привело к резкому росту корректирующей их инфляции. Подавленный спрос, который создавался в течение всего периода централизованного планирования, удерживал инфляцию на высоком уровне. В начале перехода инфляция в странах ЦВЕ в среднем составляла 450 процентов в год, в странах Балтии свыше 900 процентов, а в СНГ свыше 1000 процентов. Однако к 1998 году в первых двух группах стран годовой уровень инфляции снизился до однозначных чисел, а в третьей группе - примерно до 30 процентов.
Рост неформального сектора в значительной степени является следствием слабой социальной защиты и минимальной заработной платы, поскольку это способствует чрезмерным ставкам налогов. подземная экономика. С этой точки зрения, микропредприятия, многочисленные в странах Центральной и Восточной Европы, имеют характеристики, которые вызывают как неформальную экономику развивающихся стран, так и подпольную деятельность в западных странах.
Трудности, связанные с приватизацией
В отличие от спонтанного развития мелкой частной деятельности, приватизация крупных промышленных предприятий намного сложнее. Кроме того, производственные единицы, подлежащие приватизации, должны быть прибыльными. Страны с переходной экономикой и развивающиеся страны 739.
Вместе с ростом инфляции переход к рыночной экономике сопровождался еще одним потрясением: в начале переходного периода во всех трех группах стран в среднем на 40 процентов упало производство, прежде чем оно начало снова подниматься - и гораздо быстрее, чем ожидалось.
Вероятно, из-за неправильной статистики был завышен уровень, существовавший до начала перехода к рыночной экономике. Если бы добавленная стоимость измерялась правильно по рыночным ценам, то объем производства до начала перехода и, следовательно, его спад были бы гораздо меньше. К 1998 году производство стало расти во всех трех группах (как видно из рисунка 1), хотя в большинстве стран его замеренный до перехода уровень не был превзойден.
Однако в постсоциалистических экономиках приватизация также должна сопровождаться созданием системы социальной защиты, поскольку определенные ранее служили социальным функциям и логически оставляли их сегодня. Следует отметить, что в дополнение к различным начальным условиям азиатские страны с переходной экономикой, в отличие от стран Восточной Европы, либерализировали частный сектор и развили степень автономии для государственных предприятий до и вместо того, чтобы идти дальше. приватизация в больших масштабах.
Инвестиционные фонды в купонах и банках довольно часто контролируются компаниями в регионе или филиале, поэтому вместо того, чтобы выступать в качестве контр-власти и надзора, банки могут становятся инструментами для укрепления позиции «инсайдеров» в компаниях. Более того, как и в некоторых развивающихся странах, банки, которые имеют много плохих долгов, вынуждены продолжать финансировать компании, испытывающие трудности, чтобы не ускорить собственную несостоятельность. В этих условиях приватизация не обязательно создает все формы дисциплины, которые владельцы собственности должны осуществлять над имущественными правами.
Как же удалось обуздать инфляцию? Большинство ранних реформаторов в открытом или скрытом виде приняли валютную привязку. Другими словами, правительство страны заявляло о своей готовности обменять свою национальную валюту на «твердую» валюту, которую держат разные страны и стоимость которой сравнительно стабильна. Поскольку слишком быстрые темпы увеличения денежной массы, например, из-за чрезмерных государственных расходов, затруднили бы сохранение привязки, это, в принципе, было обещанием проводить жесткую макроэкономическую политику. Такая политика и влияние, которое она оказала на инфляционные ожидания частного сектора, позволила понизить уровень инфляции. Однако в его снижении, помимо привязки валютного курса, сыграли также роль и другие механизмы. Например, многие страны приняли акты, предоставляющие их центральным банкам значительную независимость в проведении жесткой денежно-кредитной политики, или согласились с дисциплиной макроэкономи- ческих программ, поддерживаемых МВФ. Это тоже помогло обуздать инфляцию.
В отсутствие большей части четкого контроля и эффективного надзора со стороны акционеров-владельцев власть принадлежит в основном деловых людей, в основном менеджеров. Публичные компании, которые еще не приватизированы, не избегают усиления власти своих «инсайдеров». Действительно, их преобразование в акционерные общества часто уменьшало реальный контроль над государством над его активами. Лидеры максимизируют свои непосредственные выгоды и вероятность остаться на своем посту.
Вместо того, чтобы максимизировать ценность компании и ее прибыльность, ее менеджеры слишком часто лишают ее, передавая свои лучшие активы. К новым частным компаниям, которые они контролируют. Эти формы спонтанной приватизации не вносят вклад в общую эффективность производственной системы, в частности, в сектор государственного сектора. Управление фирмами может быть неустойчивым в предшествующий период Вот почему вредно, что власть руководителей производственных подразделений могла бы уменьшить приватизацию.
Почему сначала столь резко сократилось производство, почему характер его резкого падения отличался в разных странах и чем объясняется восстановление его роста? Эти вопросы стали предметом множества эконометрических исследований. Результаты дают основания полагать, что жесткая макроэкономическая политика, к которой прибегали в целях обуздания инфляции, вызвала сравнительно небольшое первоначальное сокращение производства. А вот «дезорганизация», которая ассоциируется с такими потрясениями, как развал Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), сыграла важную роль. Дезорганизация означает разрыв производственных связей, особенно в снабжении материалами и промежуточными производственными ресурсами, что привело к краху централизованного планирования и демонтажу промышленных конгломератов с вертикальной структурой, которые работали при старой системе. Этот разрыв привел к падению производства.
Цитата из официального отчета2 прекрасно иллюстрирует этот аспект: В некоторых случаях приватизация была отложена, поскольку поддержание национализированного сектора сохраняет двусмысленные права собственности, которые позволяют передавать прибыль, уклонение от уплаты налогов и разграбление имущества. активов, в основном в интересах руководителей.
В первые годы перехода владельцы фирм не всегда четко идентифицируются. Результатом является ослабление контрактной дисциплины, теоретически осуществляемой акционерами над менеджерами, тем более что закон о компании только зарождается, а в то же время низкая рыночная капитализация и низкий объем сделок с акциями означают, что менеджеры не подпадают под угрозу публичного предложения о поглощении, поэтому дисциплина торгов практически отсутствует, за исключением Венгрии, несостоятельности редки, даже когда некоторые компании накапливаются потери.
В поисках объяснения, почему в разных странах характер краха был разным, как правило, ссылаются на «неблагоприятные первоначальные условия» в некоторых странах. Это обусловлено тем фактом, что в начале перехода страны имели разные характеристики, и во многих из них эти отличительные особенности осложнили задачу сохранения хозяйственной деятельности на прежнем уровне. Например, существовали отличия в возможности переориентировать торговлю на более передовые страны с рыночной экономикой, в степени индустриализации (которая отчасти связана с той ролью, которую страны играли в советской системе) и доле сельского хозяйства в экономике, уровнях квалификации, которые обусловлены количеством учащихся средней школы, а также в количестве лет, прожитых при коммунистической системе. Неудивительно, что страны с более неблагоприятными начальными условиями испытали более резкое сокращение производства.
Относительный провал приватизации в странах с переходной экономикой по сравнению с более успешными приватизациями в развитых странах в конечном итоге является дополнительной общностью с развивающимися государствами, а приватизация на Востоке не подходит для Ласло Ксаба. Тем не менее, в таких странах, как Чешская Республика, роль банков в корпоративной долевой собственности также может быть более высокой для Германии, чем для развивающихся стран. не забывайте, что.
Страны с переходной экономикой и экономикой развития 741. Методы приватизации, используемые на Востоке, были оправданы явным масштабом программ приватизации, которые должны проводиться в постсоциалистических экономиках. Переходные и развивающиеся экономики также можно сравнить с точки зрения их экономических показателей. В качестве иллюстраций будут использованы инфляция и внешняя торговля.
Чем объясняется последующее оживление производства? Одним из важных факторов были успехи в снижении темпов инфляции. Страны, которые быстро обуздали инфляцию и удержали этот успех, быстрее восстановили рост производства, который был более сильным.
Это видно из рисунка 2, на котором показано отношение между изменением объема производства в стране, с одной стороны, и успехом в снижении уровня инфляции, с другой. Каждый «ромбик» на рисунке представляет страну; названия стран не даны, чтобы не загромождать график. В странах, находящихся в нижнем правом углу рисунка наблюдался низкий уровень инфляции (по сравнению с другими странами с переходной экономикой), и они испытали рост производства; в странах, находящихся в верхнем правом углу, была высокая инфляция и наблюдался спад производства. В целом этот график показывает, что страны, которые держали инфляцию в узде, смогли лучше поддержать экономическую активность, чем те, где инфляция была безудержной.
Как и в развивающихся странах, инфляция остается выше, чем в развитых странах. Эта инфляция не может быть объяснена исключительно и оптимистично экономическим эффектом догоняющего эффекта, который привел бы к повышению производительности. открытого сектора и повышения общего уровня цен в соответствии с анализом Балассы более низких цен в странах с низким уровнем доходов на душу населения. Экономический догоняющий эффект действительно медленный и, следовательно, предполагает небольшое увеличение годовой инфляции.
В условиях перехода инфляция, возможно, имела характерные для постсоциалистических экономик характеристики, такие как либерализация цен или неадекватная реакция предложения, из-за концентрации производственных структур и поведения, унаследованных от прошлой системы. Инерционная инфляция или связанная с монетизацией бюджетного дефицита более напоминает Латинская Америка. Поскольку национальная валюта потеряла свою функцию с добавленной стоимостью, «долларизация» экономики была феноменом, общим для стран этих двух континентов, а долларизация в странах с переходной экономикой объясняется институциональными реформами, такими как разрешение депозиты в иностранной валюте и макроэкономическая ситуация с низкой и даже отрицательной инфляцией и процентными ставками по активам в национальной валюте.
Хотя для восстановления экономического роста оказалось необходимым добиваться снижения инфляции, этого было недостаточно. Ключевую роль в обеспечении устойчивого экономического роста сыграли структурные реформы, облегчившие рост частного сектора. Там, где структурные реформы начались рано и проводились твердо, быстро образовались производственные цепочки, которые противостояли дезорганизации, существовавшей в первые годы перехода к рынку.
Долларизация является переходным явлением в странах, которым удается стабилизировать свою экономику, но сохраняется в Болгарии, Румынии или России. Такая же последовательность наблюдается в Латинской Америке и России. Гиперинфляция вызывает обесценение номинального обменного курса, что ускоряет инфляцию. Другой «порочный круг» касается взаимного влияния инфляции и государственного дефицита. Дефицит бюджета, особенно если он финансируется за счет создания денег, является фактором инфляции. Но это, в свою очередь, способствует увеличению дефицита.
Это показано на рисунке 3. Объем производства по сравнению с уровнем до переходного периода был выше в странах, где структурные реформы, измеряемые с помощью индекса, разработанного Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР) , были наиболее широкими. Эти страны в основном относятся к группе ЦВЕ и Балтии. Как и на предыдущем рисунке, каждый «ромбик» на графике представляет страну. Страны, находящиеся в верхнем правом углу рисунка, более энергично проводили структурные реформы (по сравнению с другими странами с переходной экономикой) и испытали подъем производства; страны в нижнем левом углу рисунка отставали в реализации структурной политики и претерпели спад производства.
Эффект «Танзи» связан с временной задержкой между доходами, которые определяют государственные доходы и государственные расходы. Наиболее развитые в реформах страны Центральной Европы имеют самые низкие темпы инфляции. Страны с переходной экономикой и развивающиеся страны.
Если макроэкономические дисбалансы поглощаются, инфляция снижается, но не исчезает, поскольку она не является исключительно макроэкономической. Компоненты перехода, отличные от стабилизации - институциональные реформы, реструктуризация и приватизация, длились несколько лет и могут объяснить инерционную инфляцию.
Как говорится во вставке 2, опыт четырех азиатских стран с переходной экономикой - Камбоджи, Китая, Лаоса и Вьетнама - интересен сам по себе, и кроме того в некоторых отношениях противостоит опыту «европейских» стран с переходной экономикой.
Вставка 2. Являются ли азиатские страны с переходной экономикой другими?*
Процесс реформ в Китае начался в конце 70-х годов вслед за культурной революцией, а в странах Индокитая примерно десять лет назад. Азиатские страны приступили к реформам, в конечном счете, при более благоприятных начальных условиях, чем европейские страны. По сравнению с последними политическая ситуация в начале реформ была более устойчивой; сельскохозяйственный сектор в этих странах был больше; они в меньшей степени были интегрированы в систему СЭВ, и у них была крепче память о рыночной системе (особенно в Индокитае). Что касается отрицательной стороны, то преобладание сельского хозяйства в экономике означало, что доход на душу населения был низким (при сопутствующих проблемах, связанных с зачаточным состоянием инфраструктуры и слабым административным потенциалом), и сначала эти страны были в большей мере изолированы от международного сообщества. Внешняя торговля стран с переходной экономикойСтраны с переходной экономикой, как и развивающиеся страны, торгуют прежде всего с развитыми странами. Хотя последний является основным партнером стран с переходной экономикой, они занимают незначительное место в общей торговле пятнадцати. С распадом кайма доля капитальных товаров, которые были проданы, в частности, СССР, упала во всех экспорте стран Центральной и Восточной Европы. Напротив, доля первичных продуктов увеличилась пропорционально. Точно так же топливо и другие основные продукты в настоящее время составляют большую часть российского экспорта. Как и в европейских странах, первые годы переходного периода в Индокитае были связаны с резким ростом тяжелейшей инфляции. Жесткая макроэкономическая политика увенчалась успехом и позволила снизить инфляцию до умеренного уровня. Валютная привязка использовалась крайне ограниченно в качестве номинального якоря для снижения темпов инфляции; а вот денежно-кредитная политика была разной, а в случае Лаоса она опиралась на поддерживаемые кредитами МВФ программы для повышения доверия. Китай был сторонником постепенного движения к стабилизации. Хотя уровень инфляции никогда не поднимался выше тридцати процентов, страна прошла через циклы низкой инфляции, вслед за которыми снова возникала угроза ее роста. Эти циклы больше связаны с резким подъемом совокупного спроса, чем с изменениями валютного режима. В полном отличие от опыта европейских стран, при выполнении программ стабилизации рост производства оставался положительным. Такая эластичность производства объясняется благоприятной реакцией сельскохозяйственного сектора в отношении предложения товаров. Ей способствовали важные институциональные реформы в использовании и владении сельскохозяйственными землями.
Стратегию, выбранную азиатскими странами с переходной экономикой, нельзя просто так повторить в таких же «европейских» странах, имеющих крупные промышленные секторы государственных предприятий и меньшее по объему сельское хозяйство. Более того принятая азиатскими странами с переходной экономикой стратегия чревата определенным риском в будущем: реформа финансового сектора в этих странах, в целом, отставала от темпов в более развитых «европейских» странах; реформа государственных предприятий еще не начиналась, и стратегия создания рыночной экономики в «анклавах», а не путем всеобъемлющих преобразований, возможно, изжила себя. * Материал основан на следующих документах: Kalra and Sloek, "Inflation and Growth in Transition: Are the Asian Economies Different?", IMF Working Paper 99/118, August 1999; Dodsworth, Chopra, Pham and Shishido, "Macroeconomic Experiences of the Transition Economies in Indochina," 96/112, October 1996; Aghevli and Dodsworth, "Transition in East Asia: Stabilization and Economic Reforms," там же; Camard, "Transition in East Asia: The Role of Enterprise Reform and Monetary Control," там же, April 1997; S. Erik Oppers, "Macroeconomic Cycles in China," IMF Working Paper 97/135, October 1997. |
IV. Приватизация
Как отмечалось выше, экономисты в целом согласились с необходимостью ускоренного осуществления либерализации и стабилизации. Тем не менее, что касается приватизации крупных предприятий, то были споры о том, быстро ли передавать государственное имущество частному сектору или же принять более постепенный подход.
Сторонники быстрой приватизации призывали ликвидировать государственную собственность, раздав имущество гражданам, например, с помощью ваучеров, которые давали их владельцам право и средство приобретать выставленные на продажу государственные компании. Ими двигало чувство справедливости, желание дать обыкновенным людям долю в экономике. Кроме того они осознавали необходимость воспользоваться предоставившейся для приватизации возможностью, до того как государственная бюрократия перегруппируется и начнет противодействовать этому процессу.
Другие выдвигали идею о более постепенном уменьшении доли государственных предприятий по мере появления в экономике новых частных фирм. Они поддерживали приватизацию предприятий путем продажи активов тем, кто, вероятнее всего, будет стараться улучшить результаты работы предприятий. Кроме того они подчеркивали необходимость введения «жестких бюджетных ограничений» для предприятий, чтобы вытеснить те из них, которые хронически несут убытки, оставляя более прибыльные предприятия для привлечения инвесторов. Венгрия пошла к приватизации этим постепенным путем, и он оказался более подходящим для настоящей реорганизации предприятий.
В сопоставлении с этим, опыт показал некоторые недостатки метода быстрой приватизации. Например, в Чешской Республике имущество, переданное миллионам простых граждан на первом этапе быстрой приватизации, было распродано теми, кто его получил, и все кончилось тем, что оно консолидировалось в инвестиционных фондах. Но настоящей реорганизации предприятий не произошло либо в связи с тем, что у инвестиционных фондов не хватало капитала для их развития, либо потому, что фонды, в свою очередь, контролировались государственными банками, которые не ввели жестких бюджетных ограничений. Плохие результаты экономического роста в Чешской Республике в конце 1990-х годов по сравнению с другими странами ЦВЕ частично объясняются неэффективной реформой предприятий.
В России быстрая приватизация прошла еще хуже. В результате российской программы массовой приватизации 1992–1994 годов свыше 15 000 предприятий было передано в руки. Однако, вопреки ожиданиям, осуществляемая инсайдерами приватизация не привела к самопроизвольной реорганизации компаний. Существовала надежда, что дополнительная продажа предприятий привлечет собственников со стороны и что на второй волне приватизации остальных предприятий, которые все еще находились в руках у государства, будут применяться прозрачные методы. Эта надежда не сбылась. Инсайдеры опасались выпускать контроль из своих рук; рабочие боялись экономии средств, которая может начаться под управлением людей со стороны, а руководителям было проще поддерживать предприятия на плаву путем выбивания государственных субсидий, чем стимулировать повышение конкурентоспособности путем привлечения посторонних. Вторая волна приватизации, в частности, по так называемой схеме «кредиты-за-акции», не была прозрачной, из нее систематически исключались иностранные инвесторы и банки в пользу сторон, связанных с государственными интересами.
В целом, опыт стран с переходной экономикой дает основания считать, что приватизированные предприятия склонны быстрее проводить реструктуризацию и работают лучше, чем аналогичные фирмы, которые остаются в собственности государства, но только если выполнены дополнительные условия. К этим условиям относятся жесткие бюджетные ограничения и конкуренция, эффективные нормы корпоративного управления, а также действенная правовая система и права собственности.
В отличие от неоднозначного опыта приватизации крупных предприятий, приватизация малых предприятий была, в целом, успешной и завершилась во всех странах, кроме пяти.
V. Потоки капитала
Переход к рыночной экономике потребовал значительных финансовых средств, чтобы облегчить перераспределение капиталовложений в продуктивные секторы экономики, модернизировать устаревшее оборудование, укрепить государственную инфраструктуру и предоставлять финансирование возникающим фирмам. Но в первые годы переходного периода правительствам этих стран было трудно получить необходимый капитал. «План Маршалла» для стран с переходной экономикой так никогда и не материализовался. Вместо этого внешняя помощь в гораздо меньшем масштабе предоставлялась, главным образом, международными финансовыми организациями, Европейским союзом и отдельными странами.
Другой фактор, обусловивший нехватку капитала, заключался в том, что из-за неопределенности ситуации в начале переходного периода происходил отток частного капитала из этих. Однако как только во многих странах ЦВЕ и Балтии четко определился курс реформ, частный капитал тотчас же вернулся. Об этом свидетельствует рисунок 1 , где сравниваются средние годовые оценки бегства капитала, уровень инфляции, рост реального ВВП, бюджетный баланс и качество реформ в первые годы перестройки с этими показателями в последующие годы. В странах ЦВЕ снижение уровня инфляции и повышение качества структурных реформ привели к обратному движению капитала - от чистого оттока в размере 15 долларов США на душу населения до чистого притока в размере 75 долларов США на душу населения. Аналогичным образом, благодаря успехам в области инфляции и структурных реформ, а также контролю за бюджетным балансом в странах Балтии чистый отток в размере 30 долларов США на душу населения сменился чистым притоком в размере 70 долларов США на душу населения. Пример России является полностью противоположным. По прошествии нескольких лет после начала перехода к рынку Россия все еще переживает массовое бегство капитала. Хотя инфляция была взята под контроль, Россия отстала в осуществлении структурных реформ.
VI. Неравенство
В переходный период возросло неравенство в доходах, что неудивительно. Общераспространенным критерием неравенства является коэффициент расхождения доходов Джини, который принимает значения от нуля до единицы; ноль означает идеальное равенство доходов. Значение коэффициента Джини до переходного периода было приблизительно равно 0,25 и было близко к показателю скандинавских стран и гораздо ниже коэффициента в Соединенных Штатах (0,4). После начала переходного периода значения коэффициента Джини повысились от 0,2 в Словении до 0,5 в Украине. Как показано на рисунке 4, в странах с более высокими показателями экономического роста, измеряемыми с помощью прироста ВВП нарастающим итогом за первые восемь лет перестройки, увеличение неравенства было меньшим.
Тот факт, что увеличение неравенства в доходах было умеренным во многих странах, не означает, что в процессе перехода не появились победители и неудачники. Доказательством этого служит Польша, в которой действительно значительно возросло неравенство в оплате труда. Но социальные трансферты помогли сгладить этот сдвиг, чтобы сделать увеличение неравенства в доходах гораздо более умеренным. Интересно отметить, что трансферты были ориентированы на людей, которые больше всего потеряли или должны были потерять в результате перехода. Эти люди относились скорее к среднему классу, чем к бедным, т.е. они не принадлежали к тем слоям, кому были бы адресованы трансферты, если бы ставилась цель помочь тем, кто находится в абсолютной нищете. Но они, возможно, помогли проводить реформы, обеспечив им политическую поддержку со стороны людей, которые, с наибольшей вероятностью, блокировали бы их.
Это краткое рассмотрение вопросов неравенства ни в коем случае не дает полного представления о часто душераздирающих социальных изменениях в переходный период. Например, одним крупным аспектом роста неравенства является относительное ухудшение положения пенсионеров (хотя в Польше этого не произошло). Учитывая демографические проблемы, с которыми сталкиваются эти страны, данную проблему очень тяжело решить в условиях существующих солидарных пенсионных систем. Реформа пенсионной системы в большинстве стран улучшит ситуацию, но к сожалению, для нынешнего поколения пенсионеров это будет слишком поздно. Более того в ряде стран с переходной экономикой ухудшились и некоторые другие социальные показатели.
VII. Куда идет Россия?
Приверженность курсу макроэкономической стабилизации, который был поставлен под угрозу кризисом 1998 года, хотя и с опозданием, кажется, берет верх в России. Однако усилия по проведению структурных реформ были слабыми, и приватизация во многих случаях была проведена плохо. Каким путем идти России? На этот вопрос есть множество ответов, которые отражают разницу во мнениях о процессе реформ в России.
Одна высказываемая многими точка зрения заключается в том, что российский путь реформ, особенно в отношении приватизации, был кардинально ошибочен, так как опирался на радикальную реформу вместо постепенного институционального развития. Например, согласно Джозефу Штиглицу, провал быстрой приватизации в России «был не случайностью, а предсказуемым следствием» отсутствия мер развития конкуренции, а также институциональной и правовой инфраструктуры, которые необходимы для обеспечения успеха реформ. По Штиглицу, сейчас Россия должна очень постепенно проводить приватизацию (или повторную приватизацию любого имущества, которое снова может попасть в руки государства), должным образом учитывая необходимость создания институциональных предпосылок и правильно используя тот социальный и организационный капитал, который у нее имеется. Штиглиц считает, что Россия могла бы в этой связи поучиться у Китая, добившегося «огромного успеха и проложившего свой собственный путь к перестройке, а не пользоваться под копирку рекомендациями или рецептами западных советников».
Противоположная точка зрения, которой придерживаются некоторые российские обозреватели и политики, например, Борис Федоров и Андрей Илларионов, состоит в том, что стратегия реформ была правильной, но она так и не была реализована отчасти из-за терпимости, проявленной передовыми рыночными странами и международными финансовыми организациями. Например, Илларионов пишет, что:
«...отношение МВФ к проводимой российскими властями политике было и остается робким, непослеµдовательным и подверженным постоянным компромиссам... В течение нескольких лет российское правительство и российское общество в целом оказалось по-настоящему избалованным, так как им незаслуженно предоставляли финансовую помощь. В результате российская экономическая политика была не только непоследовательной, но серьезно отклонялась от экономической политики, проводимой большинством стран с переходной экономикой...»
В том же духе, Федоров «рекомендует Западу» не делать России «уступки, а лучше применять правила, как вы поступали бы в отношении любой другой страны. Западный капитал должен быть направлен в частный сектор, а не правительству. Только это может помочь изменить страну, создать рабочие места и повысить эффективность».
Признавая, что следовало уделять больше внимания институциональным реформам, в МВФ считают, что основополагающая стратегия, проводимая в России, была правильной, но она была сорвана особыми факторами. Например, Фишер и Сахaй пишут, что источник нынешних проблем России заключается, главным образом, в «отсутствии прогресса в проведении реформ после выборов 1996 года, когда влиятельные деловые круги укрепили свое влияние на политическую и экономическую власть, усугубив коррупцию». Нужно не коренное изменение стратегии реформ, а решимость политических властей «возобновить реформы и повысить качество управления.» Данные из стран ЦВЕ и Балтии, в краткой форме изложенные выше, свидетельствуют о том, что как только укореняется убежденность в необходимости реформ, капитал возвращается в страну и служит основой для устойчивого экономического роста.
Можно ли справиться с властью влиятельных кругов? Гаврилишин и Одлинг-Сми сулят надежду. Крупные предприниматели сами могут захотеть реформ, если они поймут, что их будущие прибыли будут выше в стране, в «которой защищены права собственности и действует власть закона, а не там, где господствует беззаконие, как в большинстве стран СНГ сегодня. Такое превращение грабителя в хранителя устоев происходило в странах с рыночной экономикой...»
Перемены могут также придти в лице сильного лидера, который решительно берется за привилегированные группы, или благодаря появлению среднего класса как политической силы, либо из-за давления иностранных конкурентов и международных финансовых организаций.
VIII. Выводы
Переход к рыночной экономике увенчался заметным успехом. Хотя в этом кратком обзоре основное внимание уделялось экономическим изменениям, первым главным достижением является широкая, хотя еще далеко не всеобщая, приверженность демократии и созданию рыночной экономики. Переход к ней в большинстве стран ассоциировался с ростом политической свободы. Все страны, за исключением шести, отнесены к числу «свободных» или «частично свободных» организацией по правам человека «Фридом хауз»; благодаря регулярным выборам граждане этих стран получили возможность выражать свое мнение в процессе перехода. Политики, выступающие за отход с рыночного пути в экономике, так и не пришли к власти, хотя нереформированные коммунистические партии иногда получали до трети голосов на всеобщих выборах. Поэтому, несмотря на экономические тяготы, связанные с перестройкой, граждане, как представляется, считали поворот часов вспять худшим вариантом.
Во-вторых, кажется, укрепился курс на макроэкономическую стабильность, при этом в большинстве случаев инфляция взята под контроль. Примером этого является решимость России предотвратить инфляционную спираль вслед за девальвацией рубля в 1998 году.
В-третьих, в большинстве стран под рыночную экономику, по крайней мере де-юре, были подведены базовые структурные основы. В их число входят процедуры банкротства, политика поощрения конкуренции и антимонопольные акты, улучшение стандартов бухгалтерского учета и законодательство для регулирования финансовых рынков.
В странах Центральной Европы и Балтии курс на макроэкономическую стабилизацию был принят раньше, и структурные реформы проводились более твердо. Эти страны снова причисляются к рангу стран со средними доходами и могут заявлять, что они перешли к рынку. Теперь перед ними стоят проблемы, связанные со вступлением в ЕС и, в более общем плане, с тем чтобы догнать более богатые нации.
По мнению большинства, Россия и другие страны СНГ могут и должны идти тем же путем, но при этом возросло понимание трудностей создания институциональных структур и проблем, связанных с влиятельными деловыми кругами, которые могут тем временем пустить процесс реформ под откос.
1 См., например, Stanley Fischer and Alan Gelb, 1991, "Issues in Socialist Economy Reform," Journal of Economic Perspectives, Vol 5 (Fall), стр. 91–105.
2 Этот раздел основан на работе Стэнли Фишера и Ратны Сахай «Оценки результатов», Финансы и развитие, сентябрь 2000 года, стр. 2-6 ; Charles Wyplosz, "Ten Years of Transformation: Macroeconomic Lessons," IMF Working Paper, April 1999; Oleh Havrylyshyn, Ivailo Izvorski and Ron van Rooden, "Recovery and Growth in Transition Economies, 1990–1997: A Stylized Regression Analysis," IMF Working Paper No. 98/141, September 1998; и Carlo Cottarelli and Peter Doyle, "Disinflation in Transition, 1993–1997," Occasional Paper № 179, 1999.
3 Особенно Хорватия, Чешская Республика, Эстония, Венгрия, Польша и Словацкая Республика приняли сравнительно фиксированные валютные режимы, а Латвия, Литва и Словения ввели более гибкие режимы.
4 См. работу Cottarelli and Doyle (1999), где рассматривается связь между бюджетной консолидацией и инфляцией.
5 См. Prakash Loungani and Nathan Sheets, "Central Bank Independence, Inflation and Growth in Transition Economies," Journal of Money, Credit and Banking, August 1997, стр. 381–399, и Tonny Lybek, "Central Bank Autonomy, and Inflation and Output Performance in the Baltic States, Russia, and Other Countries in the Former Soviet Union," IMF Working Paper 99/4, January 1999.
6 Индекс ЕБРР представляет собой составной индикатор прогресса в следующих областях реформ: либерализация цен, либерализация торговли и валютного режима, развитие частного сектора и правовые реформы.
7 См. Янош Корнаи, «Переход к частной собственности», Финансы и развитие, сентябрь 2000 года, стр. 12–13.
8 См. Перспективы мировой экономики, сентябрь 2000 года, вставка 3.4 «Приватизация в странах с переходной экономикой»; Frydman, Gray, Hessel and Rapaczynski, "When Does Privatization Work? The Impact of Private Ownership on Corporate Performance in the Transition Economies," The Quarterly Journal of Economics, November 1999, 1153–1191; John Nellis, "Time to Rethink Privatization in Transition Economies," IFC Discussion Paper No. 38, 1999.
9 Пракаш Лунгани и Паоло Мауро, «Отток капитала из России», Документ МВФ для обсуждения вопросов политики 00/07, май 2000 года.
10 Материал в этом разделе основан на работе Keane and Prasad, "Inequality, Transfers and Growth: New Evidence from the Economic Transition in Poland," IMF Working Paper 00/117, June 2000.
11 Штиглиц, как представляется, не критикует темпы проведения макроэкономической стабилизации: «Я не имею ничего против «шоковой терапии» как меры быстрого регулирования ожиданий, скажем, по программе борьбы с инфляцией», стр. 22, «Куда идет Россия? Десять лет перестройки», вступительное слово на ежегодной конференции Всемирного банка по проблемам развития экономики, апрель 1999 года.
12 «Россия и МВФ», выступление Андрея Илларионова перед Комитетом по банковской деятельности и финансовым услугам Палаты представителей США, 10 сентября 1998 года; "Killing with Kindness: No More "Help" for Russia, Please" by Boris Fedorov, Asian Wall Street Journal, 12 June 2000.
13 См. также "How Russia can be helped to help itself," by Laurent Fabius and Hubert Vedrine, Financial Times, April 25, 2000, and "Russia"s route to sustainable growth," by James Gwartney, Financial Times, May 8, 2000.
14 Олег Гаврилишин и Джон Одлинг-Сми, «Политическая экономия застрявших реформ», Финансы и развитие, сентябрь 2000 года, стр. 7–10.
15 Anders Aslund, "State and Governance in Transition Economies," Draft, June 15, 2000.
Страны с переходной экономикой (СПЭ) или страны с формирующимися рынками (СФР) — это государства, которые осуществляют переход от к . Страны с переходной экономикой возникли в конце 80-х начале 90-х гг. в результате распада социалистической системы.
К странам с переходной экономикой относятся:
- Бывшие социалистические страны Центральной и Восточной Европы: Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Словакия, Чешская Республика, преемники Социалистической Федеративной Республики Югославии — Босния и Герцеговина, Республика Македония, Словения, Хорватия, Сербия и Черногория;
- Бывшие советские республики — ныне страны : Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Российская Федерация, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина;
- Бывшие прибалтийские республики: Латвия, Литва, Эстония.
При этом надо учитывать, что часть указанных стран в 2004 г. и 2007 г. вошла в состав и де-юре эти страны стали относить к , хотя де-факто они являются странами с формирующимися рынками.
Особую сложность представляет классификация Китайской Народной Республики, поскольку строительство капитализма, а значит, рыночных отношений, в КНР происходит под руководством Коммунистической партии Китая (КПК). Экономика Китая представляет симбиоз плановой социалистической экономики и свободного предпринимательства. (МВФ) относит Китай, как и Индию, к развивающимся азиатским странам.
Для стран Центральной и Восточной Европы, стран Балтии и некоторых Балканских стран, характерен изначально более высокий уровень социально-экономического развития; радикальное и успешное проведение реформ (“бархатные революции”); выраженное стремление войти в состав . Аутсайдерами в этой группе являются Албания, Болгария и Румыния. Лидеры — Чехия и Словения.
Бывшие советские республики, за исключением стран Балтии, с 1993 г. объединены в (СНГ). Развал привел к разрыву складывающихся десятилетиями хозяйственных связей между предприятиями бывших республик. Единовременная отмена государственного ценообразования (в условиях дефицита товаров и услуг), стихийная приватизация крупнейших экспортно-ориентированных государственных предприятий, введение параллельной валюты (доллара США) и либерализация внешнеторговой деятельности привели к резкому падению производства. в России снизилось почти в 2 раза. достигала 2000% и более в год. Наблюдалось резкое падение курса национальной валюты, резкое расслоение населения при абсолютном обнищании основной его массы. Произошло формирование олигархического варианта капитализма без создания среднего класса. Кредиты МВФ и других международных организаций направлялись на “латание дыр” в государственном бюджете и бесконтрольно разворовывались. Проведение финансовой стабилизации за счет бюджетных ограничений и политики рестрикции или сжатия денежной массы (рост процентных ставок) постепенно снизили инфляцию, но имели серьезные социальные потери (безработицу, рост смертности населения, беспризорные дети и др.). Опыт “шоковой терапии ” показал, что само по себе введение частной собственности и рыночных отношений не является гарантом создания эффективной экономики.